Держи меня крепче - Страница 41

Тони подобрал газеты, лежавшие на полу у двери, и побрел в кухню. Он поднял шторы и, усиленно моргая ресницами от яркого утреннего солнца, направил свой затуманенный взор на пустые бутылки из-под виски, стоявшие на столе. Восемь штук. Мужчина застонал.

Господи! Он-то думал, что выпивал по бутылке в день. Но если судить по страшной боли, от которой раскалывалась голова, то скорее всего он поглощал виски более резво.

Тони налил в чашку крепкий кофе и начал считать газеты. Пять. Пять газет — пять дней беспробудного пьянства. Пять дней без Терри. Кофе был горький, но это не шло ни в какое сравнение с сознанием того, что он, Энтони Арчер, считавший себя таким умным и ушлым, в результате безнадежно влюбился. Теперь он понимал, как ошибался, полагая, что его неудачный роман с Лорой выработал у него иммунитет к Терезе. Все дело в том, что только настоящая любовь может дать противоядие против повторных вспышек. То, что он испытывал к Лоре, не шло ни в какое сравнение с тем, что он чувствовал по отношению к Терри.

Красивая, веселая, сексуальная, притягательная Тереза. Бог мой, он все еще пытался примирить сложившийся у него образ с теми словами, которые она бросила ему в то утро. И чем больше Тони старался сделать это, тем больнее становилось. Арчер чувствовал себя полностью опустошенным. Тяжело вздохнув, он начал наполнять кофе опустевшую чашку, но, задумавшись, перелил горячую жидкость через край. Мужчина тупо смотрел на бесчисленные фотографии, разбросанные по полу студии.

На них была изображена Терри. Тони решил, что в один из этих затуманенных алкоголем дней он разбросал снимки по комнате. Он мог только сожалеть, что не сжег фотографии в приступе пьяной ярости, потому что, будучи трезвым, не мог даже подумать о таком святотатстве. Фотограф не сомневался, что эти снимки — самое лучшее, что ему удалось создать. Но он, очевидно, не смог их уничтожить не из-за их великолепного качества, а из-за содержания.

Поддавшись тому, что сам же определил как профессиональный мазохизм, Арчер поставил чашку с кофе на стол и начал поднимать фотографии с пола — одну за другой.

Когда Тони проявлял пленки, он чувствовал, как в нем закипает непонятное раздражение, природу которого он не смог тогда определить. Его осенило только на следующее утро, когда он проснулся в постели Терри. Это была сама настоящая ревность. Он испытывал сильнейший, иррациональный приступ ревности от одной мысли о том, что придется делиться этим зрелищем с другими мужчинами.

Фотограф убеждал себя, что поступает крайне глупо. Но стоя под горячей струей душа в доме Терри, был вынужден признать очевидное — он влюбился в мисс Лоунс окончательно и бесповоротно.

Слава богу, он не выставил себя идиотом — не признался ей в этом. Правда, сейчас, когда он смотрит на красивое лицо Терри, которая улыбается ему со снимка, сделанного крупным планом, Тони пришло в голову, что его... что его любят! Но он тут же одернул себя, подумав, что с перепоя увидел на фотографиях Терри отражение собственных чувств. Он, конечно, неплохой фотограф, но даже Клоду, а тот был гением, не удалось бы изобразить такое.

Вдруг Тони, поддавшись какому-то внутреннему чувству, как сумасшедший, лихорадочно стал перебирать снимки, лежавшие на полу. Ему в голову пришла безумная мысль. Вскочив на ноги, он схватил со стеллажа один из альбомов отца. Тони судорожно переворачивал страницы, пока не нашел фотографию Терезы крупным планом, сделанную Клодом для «Лафонтейн Косметик».

Все еще боясь верить своим глазам и подозревая, что отец мог использовать мягкие линзы для этого кадра, Энтони вцепился в один из последних альбомов Клода. Быстро пролистав страницы, он остановился на том, что искал, — четкий снимок лица Терри. Затаив дыхание, Тони сравнил его со своими фотографиями.

Хриплый крик радости огласил студию, когда фотограф наконец нашел подтверждение своей безумной мысли. Улыбаясь во весь рот, Арчер бросился одеваться. Он молился только об одном — чтобы в этот раз его камера не солгала.

Терри въехала в гараж, с силой нажала на тормози выключила зажигание. Слава богу, наконец-то дома! Она ненавидела часы пик на дороге. Но не меньше ее раздражала и надменность госслужащих и чрезмерная самоуверенность парикмахерш. А сегодня ей пришлось общаться и с теми, и с другими по полной программе.

Терри взяла с соседнего сиденья сумочку, бумажный пакет с продуктами и мысленно добавила к списку ненавистных вещей еще одну — самонадеянных школьников, работавших в магазинах быстрого обслуживания для автомобилистов. «Приятного аппетита», «Приятного вечера», — твердили они как попугаи.

Она-то знала, что еда не доставит ей никакого удовольствия, а уж о приятном вечере и говорить нечего! Все, что Терри ела в последние дни, не имело вкуса. И сегодняшний вечер будет как две капли воды похож на пять предыдущих.

— Терри!

Одновременно с этим восторженным криком распахнулась дверь ее машины, и девушка почувствовала, как чьи-то сильные руки вытащили ее из салона. От страха сердце Терри забилось в десять раз чаще. Она испугалась, что снова начала грезить — чувствовать запах, представлять голос и силу Арчера, как уже случалось бесчисленное множество раз бессонными одинокими ночами.

Девушка опустила ресницы, сдерживая горячие слезы. Она твердила про себя, что у нее опять начались галлюцинации, и когда она откроет глаза, вновь окажется одна. Но Тереза все же заставила себя поднять ресницы.

Это не наваждение! Рядом стоял Арчер!

Держи меня крепче - Страница 41

16